Как так получается, что, услышав некоторые фразы, мы обижаемся, злимся, «не думаем об этом всю жизнь» и мстим? Или вычеркиваем «злоумышленников», «хамов» из нашего телефонного списка?

Одни и те же оскорбительные замечания одних обижают, а другие реагируют на них спокойно, иногда даже с энтузиазмом. Интересно, почему?

Я учился третий год в институте гештальттерапии в Хайфе. Там я начинал свой путь психотерапевта. Нельзя было не заметить, что с лета Сюзи, моя гештальттерапевт и руководитель института, изрядно набрала в весе. Она покупала новые вещи, каждый раз большего размера. Ее одежды выглядели, как чехлы для рояля. При моем воспаленном воображении я представлял ее телеса куда более объемными, чем они были на самом деле. Пациенты переносят на психотерапевтов свои фантазии, эротические и не только. Что только я на нее, необъятную, не проецировал! Необузданно и агрессивно.

Закончился учебный год, и мы расставались с еще более объемной нашей ведущей до осени. А в сентябре, когда вернулись в клинику, Сюзи трудно было узнать. От нее осталась в лучшем случае треть. Она вновь стала спортивной, красивой, привлекательной женщиной. В тот же день на мой некорректный вопрос «что случилось с ее лишними килограммами», она поведала свою историю.

Жила она в доме с волшебным видом на Средиземное море. Окно спальни оттеняло уже немолодое лимоновое дерево, которое она когда-то посадила в своем саду. Когда утром всходило солнце, листва лимона спасала ее только продравшиеся глаза от агрессивных ближневосточных лучей яркого света.

По соседству жил крупный двадцатичетырехлетний умственно отсталый парниша. Чтобы занять его делом, соседи под ее чутким руководством согласились доверить ему уход за садом, что он отменно и выполнял, подстригая травку, подрезая кусты, вырывая сорняки и собирая мусор.

Однажды Сюзи вернулась с работы. То, что она увидела, повергло ее в ужас. В саду стоял великан-садовник, а возле него, у окна ее спальни, на траве лежало на корню спиленное дерево ее любимого лимона. В мгновение ока оказалась рядом с вооруженным пилой молодым гигантом, строго поинтересовавшись, что он наделал. К ее вопросу она добавила очередь нелицеприятных определений в стиле «дегенерат, олигофрен, идиот и дефект» и более нетрадиционную лексику с посыланием в дальние края.

Парень в ответ обрушил шквал грубой лексики, щедро и нескончаемо. Но, когда в перечне всех непристойных качеств и свойств ее личности по его некомпетентной версии прозвучала краткая фраза «жирная корова», у нее помутилось в глазах, а уши застлал тупой гул. В следующее мгновение она нанесла амбалу нокаут кулаком в челюсть, от чего тот скатился с копыт и потерял сознание.

Тут она остыла и, опомнившись, не на шутку испугалась. «Что я наделала? Психотерапевт с тридцатилетним стажем, как я могла скатиться до такого уровня - ударить больного человека?»

История закончилась не так драматично, как могла бы, и через минуту парень пришел в себя. Сюзи набросилась на него с объятиями, поцелуями, извинениями и руганью себя за свою интеллектуальную отсталость. Это понравилось парню. И на этом месте истории можно было бы поставить точку. Но…

Сюзи никак не реагировала на всю тираду его оскорблений, пока не услышала сакраментальную мантру, в которую сама верила, - она «жирная корова». Вот так мы обижаемся, когда слышим нечто, что слышать не хотим, но в сердцах уверены, что таковыми являемся.

Худая женщина не обидится на фразу «жирная корова», считающий себя умным мужчина не среагирует болезненно на слово «дурак», финансово независимый бизнесмен вряд ли обратит внимание на брошенное «бедняк», разве что все эти люди внутри таковыми будут себя считать.

Относитесь с благодарностью к произносящему «оскорбления». Ведь совершенно не подозревая, хулящий нас высвечивает наши слепые пятна, над которыми, если бы нам хватило мудрости и достаточной проницательности, мы могли бы работать и личностно развиваться.